Аналитический сайт Responsible Statecraft, начиная свой материал с этой цитаты, рассматривает влияние раскола, возникшего в Совете Безопасности вокруг возвращения санкций против Ирана.
В материале подчеркивается: заявление Рябкова, помимо резкой риторики, содержало ясный посыл: Россия теперь считает «недействительными» все санкции ООН против Ирана, действовавшие до 2015 года, которые были восстановлены европейскими подписантами ядерной сделки 2015 года (СВПД) — Великобританией, Францией и Германией. Рябков объявил, что на этом основании Москва будет углублять свое военно-техническое сотрудничество с Тегераном.
Раскол в международном праве
Ситуация выходит за рамки дипломатической ссоры, представляя собой официальное объявление о расколе в международно-правовой реальности. Крупнейшие мировые державы теперь действуют в рамках двух непримиримых интерпретаций международного права.
С одной стороны, США, Великобритания, Франция и Германия утверждают, что механизм «снапбэк» (автоматическое восстановление санкций СБ ООН) был законно активирован из-за предполагаемых нарушений со стороны Ирана. С другой стороны, Иран, Россия и Китай считают этот шаг незаконным.
Европейским странам, которые настаивали на активации механизма «снапбэк», теперь приходится задавать себе вопрос: улучшилось ли их положение сегодня? Они не только создали условия, при которых ядерная программа Ирана полностью вышла из-под контроля, но и разрушили международный консенсус по иранской ядерной программе, который сыграл ключевую роль в убеждении Ирана пойти на переговоры и подписать СВПД.
Теперь, вместо единства и давления, возник фундаментальный раскол. Два из пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН официально считают, что восстановление санкций так и не произошло, что сделало мир гораздо более непредсказуемым и раздробленным.
Последствия для военно-технического сотрудничества
Старые санкции ООН против Ирана влияют не столько на экономические проблемы (которые в основном вызваны вторичными санкциями США), сколько на возвращение эмбарго на поставки оружия и ограничений на ядерные и ракетные технологии.
Именно здесь заявление Рябкова имеет практическое значение. Его слова являются явным сигналом того, что Россия больше не считает себя обязанной соблюдать эти ограничения. Если Ирану понадобятся передовые истребители, ракеты или модернизация систем противовоздушной обороны, теперь он теоретически может получить их от России или Китая в рамках этой новой, конкурирующей правовой реальности. То, что когда-то было глобальным запретом, теперь является спорным правилом.
Самое опасное последствие — это прецедент, который создается для нераспространения и международного права. Авторитет Совета Безопасности проистекает из коллективного принятия его решений его членами. Когда этот консенсус рушится, его резолюции превращаются лишь в необязательные предложения одной из сторон.
Ирна