встреча 20 октября 2025 года в Люксембурге между министрами иностранных дел и высокопоставленными представителями Европейского союза (ЕС) с участием стран Кавказа и Центральной Азии, хотя внешне проходила под лозунгами вроде «усиление связности и сотрудничества между регионами», на самом деле свидетельствует о стратегическом повороте Европы в сторону Кавказа и Центральной Азии — региона, который в последние два десятилетия был разделён сферами влияния трёх крупных игроков: Pоссии, Китая и Турции.
С помощью этой встречи Европа ясно дала понять, что намерена выйти за рамки «символического присутствия» и с помощью сочетания инвестиций, политического регулирования и мягкой силы выстроить новую геополитическую карту вдоль Срединного коридора (Транскаспийский международный транспортный маршрут "ТМТМ") — маршрута, начинающегося в Китае, проходящего через Центральную Азию и Кавказ и, в конечном счёте, ведущего в Европу. Однако за официальными заявлениями и дипломатическим тоном скрыта «условная» природа этого присутствия — политически, идентификационно и геополитически. Европейский союз уже не только экономический партнёр; он стремится с помощью инвестиций и установления новых стандартов создать вокруг себя «европейский порядок», правила которого диктует Брюссель.
Новая карта транзита Европы: от экономики к идентичности;
В Люксембурге европейские министры назвали проект «Срединный коридор» «устойчивым и надёжным маршрутом» и пообещали, что с использованием возможностей программы «Global Gateway» будут выделены значительные финансовые ресурсы на развитие транзитной, цифровой и энергетической инфраструктуры. Однако впервые за закрытыми дверями Брюссель донёс прямое послание представителям стран Центральной Азии.
«Связь с Европой — это не только физическая инфраструктура; необходимо также политическое и ценностное сближение». Эта фраза чётко отражает новую концепцию Евросоюза, в рамках которой инвестиции напрямую связаны с идентичностными и политическими аспектами.
За несколько месяцев до встречи в Люксембурге, на совместной встрече Борреля с лидерами стран Центральной Азии в Брюсселе, Евросоюз пообещал 13 миллиардов долларов инвестиций в энергетический и транспортный сектора, но с неожиданным условием: страны Центральной Азии не должны признавать «Турецкую Pеспублику Северного Кипра» и поддерживать позиции Турции по этому вопросу в международных организациях.
Это условие, казалось бы, не связано с транспортными вопросами, но на самом деле является символом своего рода мягкой политической инженерии. Брюссель хочет показать, что включение в инфраструктурную сеть Европы означает также включение в европейскую ценностную сферу; другими словами, каждое государство-участник должно согласовывать свои политические позиции с позициями Союза. На первый взгляд речь идет о маршрутах и инвестициях, но на деле эти маршруты несут идейное послание: каждая страна, включенная в эту сеть, должна выстраивать свою внешнюю политику в соответствии с европейской.
Геополитическое противостояние: Европа против Pоссии и Китая;
Новое движение Европы в Кавказском регионе и Центральной Азии следует рассматривать в рамках геополитической тройственной конкуренции. Pоссия, несмотря на конфликт в Украине, сохраняет структурное влияние через организации, такие как Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и Евразийский экономический союз.
Китай, в свою очередь, инвестировал значительные средства в инфраструктуру, горнодобывающую отрасль и железные дороги региона в рамках проекта «Один пояс, один путь».
Европа теперь пытается построить третью модель влияния: не военную, как Pоссия, и не чисто экономическую, как Китай, а институционально-нормативную.
Европейский союз стремится сделать страны региона зависимыми от своего комплекса экономических и политических правил — от финансовой прозрачности и цифровых регламентов до политических позиций и международного права. Другими словами, Европа прокладывает путь, по которому через инфраструктуру передается политика.
Инструмент конкуренции: экономическое обусловливание;
В отличие от Китая, который предоставляет кредиты без условий, инвестиции Европы проектируются как «условные». Это обусловливание имеет три уровня:
1. Политическое условие: например, непризнание Северного Кипра или поддержка принципов внешней политики ЕС.
2. Условие управления: требование финансовой прозрачности и согласованности с европейскими надзорными органами.
3. Ценностное условие: соблюдение стандартов прав человека, свободы СМИ и гендерного баланса в проектах.
На первый взгляд, эти условия кажутся положительными, но на деле они служат инструментом внешнего управления внутренними решениями стран. Например, внедрение европейских норм в транспортных проектах означает долгосрочную зависимость от европейских консультантов, компаний и юридических рамок.
Скрытая реакция Pоссии и Китая;
В Москве активность Европы на Кавказе рассматривается как «попытка мягкой блокады». Pоссия особенно обеспокоена усилением контактов Брюсселя с Баку и Ереваном, видя в этом попытку отвлечь регион от своего геополитического влияния.
Китай, который до сих пор рассматривал Центральную Азию как свою экономическую «зону влияния», обеспокоен укреплением конкурентного транзитного маршрута Европы — Срединного коридора.
Однако, в отличие от двух конкурентов, Европа выбрала своим «оружием» не военную силу, а правила и нормы. Как отметил один из европейских чиновников в Люксембурге: «Мы влиянием проникаем через закон, а не через армию.»
Позиция стран Кавказа: три игрока между двумя притяжениями;
Южный Кавказ сейчас как никогда оказался в центре большой игры. Три ключевые страны региона — Азербайджан, Грузия и Армения — движутся по разным траекториям, но объединяет их одно: все они ведут торги между Востоком и Западом.
Азербайджан, закрепив позиции в Нагорном Карабахе, стремится стать «энергетическим и транзитным хабом» региона и одновременно ведёт переговоры с Pоссией, Турцией, Китаем и Европой. Европейские обещания, включая инвестиции в порты Баку и железнодорожные проекты к Чёрному морю, привлекательны для Баку, поскольку могут создать новый баланс между Востоком и Западом.
Однако политические условия Европы относительно признания Северного Кипра и независимой энергетической политики создают для Азербайджана сложную ситуацию, так как страна имеет стратегические отношения с Анкарой и не хочет оказываться в оппозиции к Турции.
Грузия, которая давно движется по пути европейской интеграции, всё ещё сталкивается с политическими препятствиями и коррупцией. Европа видит Грузию как «ключевое звено Срединного коридора», но внутренние разногласия в Тбилиси по вопросам отношений с Москвой и Брюсселем замедляют процесс интеграции. Для Грузии участие в европейской транзитной сети — экономическая возможность, но принятие политических условий Брюсселя ограничивает стратегическую свободу в отношениях с Pоссией.
Армения после прекращения огня и инициативы «Crossroads of Peace» премьер-министра Пашиняна стремится найти новое место на региональной карте. Европа сейчас рассматривает Ереван как более близкого политического партнёра и называет его «новыми воротами в Центральную Азию». Активное участие министра иностранных дел Армении в Люксембурге также свидетельствует об этом повороте. Однако для Еревана вызов заключается в том, как сбалансировать исторические связи с Pоссией и финансовые возможности Европы.
В официальном заявлении Люксембургской встречи содержится ключевая формулировка: «Устойчивое подключение требует принципиального согласования партнёров в вопросах законов и ценностей». Этой фразы достаточно, чтобы понять реальную направленность ЕС.
Европа теперь приравнивает «подключение» к «политической согласованности». То есть любая страна, входящая в европейскую инфраструктурную сеть, автоматически становится частью её ценностной сети. Европа приносит инвестиции, но взамен требует политическую позицию. В краткосрочной перспективе такой подход может быть привлекателен для стран региона, но в долгосрочной перспективе создаёт зависимость политических решений.
Возможные последствия;
Если этот тренд продолжится, в ближайшие пять лет Центральная Азия и Кавказ станут ареной трёх отдельных сфер влияния:
Pоссийская — преимущественно в сфере безопасности;
Китайская — экономическая;
Европейская — юридико-политическая.
В этой ситуации каждая страна должна будет определить, в какой из сфер оставаться или как пытаться балансировать между ними.
Судя по анализу доступных данных и переменных, встреча в Люксембурге показала, что Европейский Союз вступил в новую фазу внешней политики, где «инфраструктура» становится инструментом создания влияния.
Через проект Срединного коридора Европа задаёт «новые правила игры» вдоль своего восточного фланга — правила, одновременно экономические и идентичностные. Главное отличие этой политики от прежней заключается в том, что теперь целью является не только транспортировка товаров, но и перенос ценностей и политических ориентаций.
Именно поэтому инвестиции ЕС в размере 13 миллиардов долларов в Центральную Азию следует рассматривать не только как экономический проект, но и как политическое заявление — сигнал о том, что подключение к европейской сети требует принятия определённой ценностной системы и политических позиций.
ЕС через эту встречу пытается утвердиться в качестве «третьего полюса» против Pоссии и Китая, однако успех этой стратегии зависит от того, насколько удастся навязать свои условия странам, оказавшимся между противоречивыми интересами Востока и Запада.
На этом пути Южный Кавказ, особенно Азербайджан и Армения, становится ключевым полем действий. Если Европа сможет установить там устойчивое влияние, её новая модель экономико-политической дипломатии, вероятно, распространится и на Центральную Азию. Иными словами, Транскаспийский коридор — это не просто маршрут для товаров, а проверка влияния Европы в Евразии.
Автор: Масуме Мохаммади, эксперт по вопросам Евразии